Сергей Лукьяненко - Глубина [сборник]

— Ты уверен, что это надо делать?

Я усаживаюсь перед столом. Смотрю на Дибенко:

— Дмитрий, ты считаешь, что наши отражения окажутся лучше нас? Что они будут рады жить в нарисованном мире, без грима дип-программы, без шансов выйти в настоящую жизнь?

— Какими окажутся — все индивидуально. Будут ли рады — посмотрим. Любая жизнь лучше небытия, верно?

Темный Дайвер во мне смеется, и я качаю головой.

— Дмитрий, ты же не перед журналистом. Как ты сам думаешь?

Дибенко отводит глаза.

— Леонид… ладно, черт с тобой. Я не знаю! Не знаю ответов на оба вопроса. Но кто-то должен искать ответы? Верно?

— Да, кто-то должен. И я их нашел. Оба ответа — нет.

— Леонид, я ничего уже не решаю! Все! Маховик запущен. Я могу притормозить его, могу раскрутить быстрее. Остановить — никак. Программа выйдет. Это бизнес, понимаешь? Просто большой бизнес и большие деньги. Детские игры в «медаль вседозволенности» — они в прошлом. Меня сожрут компаньоны, меня задушат конкуренты. Деньги вложены, продукт создан. Он пойдет в продажу.

— Понимаю. Только один совет… не обещай слишком многого.

— Не понял…

— Дмитрий, рекламируй «Искусственную натуру» как самый удобный интерфейс для глубины. Как программу с элементами искусственного интеллекта. Как надежный щит от психотропного виртуального оружия. Как прогностическую систему, в конце концов! Вот только не говори никогда, что она способна породить разум… засмеют.

Он молчит и смотрит на меня. А я добавляю, и ехидство мое — скорее от Темного Дайвера, от его боли и одиночества, от жизни в сером тумане.

— Мы же с тобой серьезные люди. Не журналисты, которым нужные сенсации, не писатели, которые мечтают о чудесах. Невозможен искусственный интеллект на современной технической базе. Когда-нибудь потом…

— Леонид, ты ведь читал отчеты?

Улыбаюсь, развожу руками:

— Ну, мало ли, что могло померещиться восторженным молодым программистам? Погрешности экспериментов, субъективная трактовка, может быть, и подтасовка данных…

— Как ты это сделал?

— Так же, как два года назад добавил таймер в дип-программу.

Дибенко сжимает губы. Он не выглядит удивленным. Или догадывался, раньше меня догадывался, или держит удар.

— И все-таки?

— Дмитрий, ты же лучше меня знаешь, что такое создание программы. Это всегда на грани мистики и колдовства. Включил — не работает. Включил — работает. Включил третий раз — получил совсем не то, что искал. Алхимия. Волшебство. Ты никогда не сжимал пальцы в колечко, чтобы программа работала? Ведь иногда это помогало. Подойди к художнику и спроси, как он угадывает краски? Подойди к писателю и спроси, как он находит слова? Подойди к скульптору и спроси, что лишнее надо отсечь в куске мрамора?

— А ты уверен, что отсек лишнее?

— Надеюсь.

Я встаю. Раскланиваюсь.

И рассыпаюсь цветным снегом.

Шлем я поставил на монитор. Как обычно.

Выдернул разъем комбинезона. Как обычно.

А вот комбинезон не снял.

Дверь в спальню была открыта. Вика сидела на кровати и смотрела на меня.

— Все нормально, — сказал я.

— Совсем все?

— Нет, конечно. Так не бывает. Но все-таки нормально.

Вика кивнула. Она очень странно на меня смотрела… придирчиво.

— Звонил Падла. Звал в гости к Чингизу, завтра. Сказал, что с Патом все в порядке, его даже не стали госпитализировать. Что там случилось?

— Заряд третьего поколения. Последний заряд. Их больше нет.

— Я так и подумала. Ты успел?

— Не я, Чингиз. Успеть должен тот, кто рядом.

— У тебя глаза красные, Лёня. И вид… Темных Дайверов пугать.

— Темный Дайвер был один. И его больше нет.

— Ты?..

— Нет, не в том смысле! Он перестал быть Темным Дайвером. Вот и все.

— Лёня, нам, наверное, надо поговорить. О многом.

— Надо. Только утром. Вначале с тобой. Потом мы пойдем к Чингизу, и там мне тоже придется кое-что рассказать.

Вика кивнула:

— Да, я вижу. Ложись.

— Я не о том. У меня еще осталось одно дело в глубине. Последнее. И я до сих пор не знаю, как поступить. И не вправе даже просить совета.

— Ты уверен, что это так срочно?

— Да. Вика, я понял одну вещь. Простую, конечно, но я только сейчас ее понял. Если умеешь плавать — не сиди на берегу.

— Время дайверов снова пришло?

— Оно никогда не уходило, Вика. Мы просто устали. Все. Но дайверы были, есть и будут. Пока живет глубина и те, кто может утонуть.

— Какое разочарование для Недосилова…

— Ничего. Он придумает новое логичное объяснение. Это его талант.

Мы засмеялись, глядя друг на друга. Потом Вика сказала:

— Иди ныряй. И возвращайся. Помни, что я жду.

— Я всегда это помню.

Шлем тяжелый, но это привычная тяжесть.

Неизбежная.

deep

Ввод.

Гостиничные стены. Протей и мотоциклист на кровати. Картина на стене, с хижиной, размазанной на грубые полоски краски.

Как надоела эта гостиница.

Давно пора строить свой дом.

Поднимаю тела Протея и мотоциклиста, встряхиваю, чтобы обвисли, вешаю в шкаф.

Потом открываю дверь и выхожу из номера.

Не оглядываясь по сторонам.

Я могу идти по Диптауну напрямик, сквозь стены домов и барьеры защитных программ. Могу подняться в нарисованное небо, где плывут белые облачка и светит солнце. Могу просто перенестись из одной точки в другую.

Тот, кто был Темным Дайвером, во мне. И вместе мы можем многое.

Но я поднимаю руку и ловлю такси.

— «Лабиринт Смерти».

— Срочно? — интересуется рыжий веснушчатый водитель.

— Не обязательно. Как получится.

Мы выезжаем на Гибсона, едем в сторону американского квартала. Проезжаем мимо улицы Тюрина, мимо площади Васильева.

Нет, все-таки кто же такой этот Гибсон?

Можно спросить ту силу, что живет сейчас во мне. И получить ответ.

Но это так скучно — быстрые ответы. Это не для людей.

Ей есть другое применение.

Мы едем — а я закрываю глаза и тянусь сквозь сеть. Сервер. Другой. Третий. Поисковые системы. Вопрос, ответ. Сервер. Локальная сеть больницы в далеком Ванкувере. Защита крепкая, но это теперь не играет никакой роли.

Я смотрю на экраны мониторов, считываю данные с компьютеров. Подключаюсь к видеокамере под потолком палаты и секунду смотрю на спящего Крейзи Тоссера.

Давай… быстрее поправляйся.

У нас всегда будет чем заняться в глубине.

— «Лабиринт».

Я расплачиваюсь, качаю головой, увидев остаток на своем счете. Все-таки надо будет поговорить с Крейзи, когда он вернется на работу. Роялей таскать я больше не стану.

Толпы у входа в «Лабиринт Смерти» сегодня нет. Несколько групп оживленно беседующих игроков, и все. Я знал, что так будет, и все-таки непривычно.

— Лёнька!

Рыжеволосый мальчишка подбегает ко мне и протягивает руку:

— Здорово! А «Лабиринт» сегодня не работает!

— Знаю. У них возникли проблемы на последнем этапе игры. Отказала программа главного монстра.

— Вот ламеры, — возмущается Илья. — И весь «Лабиринт» закрывать? Я на двенадцатом этапе застрял немного. Не помнишь, как там проходить?

— Абсолютно не помню, — признаюсь я. — Ну что… звуковую карту себе купил?

— А то! Ты бы слышал! Бум-бум-бум! Йа-а!

Он трясет головой, и я понимаю, что он сейчас слышит какую-то свою музыку. Неизбежно прекрасную. В его возрасте вся музыка делится на отвратительную и великолепную.

— Поздравляю, — говорю я. — А ты знаешь, что у Дибенко совсем не было звуковой карты, и поэтому дип-программа запускается без звука?

— Знаю. Только я все равно что-то слышу, когда начинает идти цветной снег. Какую-то музыку, только очень тихо. Я думал, это из-за плохой карточки. А ничего не изменилось!

— Это не в карточке дело. Это в тебе.

Мальчик кивает, тут же забывая о сказанном. В нем слишком много энергии, чтобы долго говорить об одном.

— А ты, значит, у этих… у бывших дайверов?

— Да, у дайверов.

— Ну, я как-нибудь загляну, ладно? И ты в хакерский бар заглядывай, ага? Только там пароль сменили… сейчас. А! «Любовь и верность»! Запомнишь? Я побег…

— Постараюсь. — Я остаюсь очень серьезным. — Давай. Беги. У тебя, наверное, куча дел?

— Миллион! — уже на бегу кричит Илья. — А больше не бывает!

Я стою минуту, улыбаясь.

А потом тянусь сквозь закрытую арку входа.

У меня тоже есть дело. Одно-единственное, но неприятное дело.

Болото, с копошащимися монстрами…

Горы, с ползающими монстрами…

Небо, с летящими монстрами…

Подземелья, с бегающими монстрами…